По мнению некоторых лингвистов, основная тенденция развития всех языков предопределена стремлением говорящих к “экономии усилий”. Разнообразные проявления этой тенденции представлены и в русском языке. Когда мы, например, произносим чек вместо человек. Или, покупая железнодорожные билеты, говорим: “Рязань, два, обратно”. Объясняем приезжему, что до Театральной идет пятерка. Наверное, в разговорной речи, когда обоим собеседникам многое ясно из самой бытовой ситуации, подобные “сокращения” допустимы. Но всегда ли они простительны?
В истории русского театра много замечательных профессионалов и достойных граждан. Среди них и Михаил Семенович Щепкин. Сын крепостного, исполнитель главных ролей в пьесах Н.В. Гоголя, А.Н. Островского и В. Шекспира. Актер, для которого специально писал И.С. Тургенев. Его имя носит известное театральное училище. Хотя теперь его и в быту, и публично называют просто Щепкой. Не понимаю, как поворачивается язык для такого именования у тех, кто хоть что-нибудь знает о М.С. Щепкине. Такая же судьба у имени другого деятеля театра, чье имя носит другое московское театральное училище, - у Бориса Васильевича Щукина. Оно превратилось, как известно, в Щуку. Такая “фамильярность” не является особенностью только театральной сферы. Где, к счастью, насколько мне известно, еще остались в неприкосновенности имена К.С. Станиславского, Е.Б. Вахтангова, Г.А. Товстоногова, Р.Н. Симонова.
Мало кто из наших современников помнит об институте народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, замечательного мыслителя и общественного деятеля. Зато почти все знают Плешку. За что же такое Георгию Валентиновичу? Может быть, многие наши современники, хоть и слышали что-то о Плеханове, не догадываются о том, что это имя заслуживает к себе уважительного отношения?
Амикошонство в отношении имен, которыми должна гордиться страна, затронуло не только культуру и образование, но и медицину. Кто измосквичей не знает о существовании Склифа. Употребляющие это словечко едва ли догадываются, что за ним замечательный врач-хирург, сумевший, в частности, внедрить в России антисептические средства. Именно энергии, мудрости и гражданской ответственности Николая Васильевича Склифосовского обязаны москвичи созданием сети медицинских клиник на Девичьем поле.
“Экономия усилий”, как кажется, вообще не знает границ. И вот уже одна бойкая журналистка, видимо, искренне озабоченная судьбой деревяннойцеркви Преображения в Кижах, постоянно называет ее Преображенкой. Вот уж поистине, как сказал поэт, они “не ведают святыни”. Подтягиваются и политики. Вопрос на засыпку. Что могло бы стоять за аббревиатурой ВОСР? Ответ - “Великая Октябрьская социалистическая революция”. Сейчас мы избавлены от такого сложносокращенного слова из-за безрадостной оценки событий октября 1917 года в России. А вот когда эти события оценивались только с восторгом, то сокращенное название могло ассоциироваться для его “изобретателя” разве что с перспективами ГУЛАГа.
Зато теперь мы получили ВОВ! О священном, трагическом и славном периоде отечественной истории без всякого даже намека на его грандиозность (Великая), судьбоносность для всей Родины (Отечественная), но лишь промтокольно и сухо. Причем не только в справке для получения льгот на проезд или оплату услуг ЖКХ (сокращение последнего слова вполне уместно). О другой Отечественной войне - 1812 года за 200 лет, к счастью, кажется, ничего подобного не придумали.
Язык - это привилегия всех, кто им пользуется. Глупо и бесперспективно становиться поперек всеохватным тенденциям. Хотя, как кажется, задуматься о них стоит. Желая противостоять неуважению к выдающимся феноменам отечественной истории и культуры, людям, событиям, артефактам.
А между тем события в России 19-21 августа 1991 года остаются до сих пор безымянными. Не считать же их достойным именованием подавление путча. 20 лет без имени - это и слишком долго, и симптоматично. Вспомним, сколько было сделано за 20 лет большевиками для мифологизации “окаянных дней” октября 1917 года. Или мы просто разучились уважать прошлое и можем только пренебрежительно низводить его до собственных бытовых привычек?
Игорь МИЛОСЛАВСКИЙ. Известия науки