Александр Постолаки
Разменял автомат
на больничную койку.
Под обстрел мы попали,
«Всё», – подумал, – «хана!».
Обошлось, заживает как на собаке.
Только ноет и ноет под гипсом нога.
Лежу, ворочаюсь, пружинами скриплю.
Спина чугунная от пролежней запрела.
Тошнотный смрад от хлорки и бинтов.
Сверлю до дыр облупленные стены!
Смешались в беспорядке дни и ночи.
Из четырех углов тисками давит грудь!
В поту холодном просыпаюсь ночью.
И до утра мне больше не заснуть.
Тогда за валуном, на ближней сопке,
Сверкнул оскалом нервно пулемёт.
Оглохло эхо, рвало перепонки.
Лупила “сварка”, как отбойный молоток.
От “магазинов”, стянутых “валетом”,
Заклинило, назло, мой “АКМ”,
Не верил до конца, что песня спета!
Моя молитва превратилась в крик!
Ожили камни, корчаясь от боли.
Но равных не нашлось для “шурави”.
Вросли они на той отметке насмерть!
Не смыли до сих пор их кровь дожди!
Шальная пуля разорвала голенище.
Сколола лезвие трофейного клинка.
И как картечью кости раздробило.
Но в ту секунду этого не знал.
Хирург, скроил стопу, по-новой.
Заверил, мол, на совесть подковал.
А, главное, что я хромым не буду.
Земной поклон сестричкам и врачам!
Держал привычно нож я в голенище.
В одном бою “душарик одолжил”.
Колючий взгляд запомнился мальчишки.
Да, видно, и меня он не забыл.
2017–2018