Александр Постолаки
Никогда не вернётся живым,
поседевший в Афгане солдат.
На пропитанном кровью листке:
«Здравствуй, мама, родная!»
Догорает на склонах Газни,
в чёрном дыме закат.
Как арабская вязь,
от земли до небес подымаясь.
Вьётся коршуном в небе
протяжная песня муллы.
В белоснежных чалмах
нам угрюмо морщинятся горы.
Мы покрылись коростой из пыли
и насквозь пропеклись.
За “слепым” поворотом,
сходу, напоролись на мины.
Я помню взрыв.
И на зубах завязло: «Рота, к бою»!
Прицельно бьют – откуда не понять.
Залило кровью всё – лицо и ворот.
Что силы есть, я прохрипел: «Огонь! Вперёд!»
У “духов”, мы, как на мозолистой ладони.
И закрепиться шансов не было у нас.
Звенели камни и делили на спор пули.
Кому достанется по лотерее из ребят.
От солнца, на гряде, открылся нагло “дух”.
С гранатомётом на плече, Аллаха восхваляя.
Его, Валерка-снайпер, сразу срисовал.
И к праотцам и матерям, от всей души отправил!
Кричат шакалы: «Шурави! Аллах акбар!»
И вот, мы друг от друга на бросок гранаты.
Меня собой закрыл боец, Сабит, казах.
И взгляд его застыл, на выдохе, внезапно.
«Ну, падаль, вашу мать!»
Мы встали в полный рост!
И как один рванули в рукопашный!
Зубами вырывали кадыки
И мстили гадам, до последнего, за павших!
Затихло всё… Не все мы вернулись под вечер.
Суховей раздувал, зазывая в пустые палатки.
На кровати остался, кем-то забытый “сухпай”.
И письмо для любимой,
с сердечком, в потёртом бушлате.
Чёрно-белое старое фото,
я у сердца, надёжно, храню.
Краска выцвела вся
и едва различимы в ней лица.
Как разрыв от снаряда,
мою память уносит туда,
Где судьбой и войной,
решено было нам побратиться.
Вы простите меня, дорогие мои, “шурави”!
Что я вас не сберёг, в том неравном,
предательском бое!
Нет на карте давно,
той бескрайней советской страны.
Девять лет за неё, на чужбине,
мы кровью платили!
Столько лет позади,
но и я не вернулся с войны!
Если мог бы на миг,
оказаться я снова “за речкой”!
Там, где вместе вся рота
и живы ещё, пацаны!
И письмо своё пишет Сабит,
для любимой, с сердечком.
2017